Академия вампиров. Ледяной укус - Страница 74

Его руки взметнулись к лицу в отчаянной попытке содрать с себя воду. Без толку. Пальцы просто проходили сквозь нее. Елена забыла о Мейсоне и вскочила.

— Что это? — взвизгнула она и начала трясти Исайю в бесполезной попытке освободить его. — Что происходит?

И снова я не раздумывала, я действовала. Рука сжала большой осколок стекла разбитого аквариума. Зазубренный и острый, он порезал мне руку.

Метнувшись вперед, я вонзила осколок в грудь Исайи, целясь в сердце, расположение которого так долго училась находить во время учебных занятий. Исайя испустил придушенный водой крик и рухнул на пол. Его глаза закатились — он потерял сознание от боли. Елена смотрела на меня — столь же шокированная, как я, когда Исайя убил Мейсона. Исайя, конечно, не был мертв, просто временно сброшен со счетов. Судя по выражению лица Елены, она не предполагала, что такое возможно.

Самым разумным в этот момент казалось броситься к двери и выбежать на безопасный солнечный свет. Вместо этого я рванула в противоположном направлении, к камину. Схватила один из висящих над ним антикварных мечей и повернулась к Елене. Бежать далеко не было нужды, поскольку она уже пришла в себя и устремилась ко мне.

Она зарычала от ярости и попыталась схватить меня. Я никогда не училась работе с мечом — зато меня учили сражаться с любым оружием, которое окажется под рукой. Действуя неуклюже, но эффективно, я использовала меч, чтобы не подпускать к себе Елену.

Она обнажила белые клыки.

— Я заставлю тебя…

— Страдать, заплатить за все и пожалеть, что я вообще на свет родилась?

На память пришел бой с мамой, когда я все время занимала оборонительную позицию. Сейчас гак действовать нельзя, нужно атаковать. Сделав выпад, я попыталась нанести удар Елене. Неудачно. Она предвосхищала каждое мое движение. Внезапно за ее спиной застонал Исайя — он начал приходить в себя. Она оглянулась, всего на долю мгновения, но этого хватило, чтобы нанести ей удар мечом по груди. Я разрезала ткань рубашки и поцарапала кожу, не больше. Тем не менее она вздрогнула и посмотрела на свою грудь, явно в панике. Думаю, воспоминание об осколке стекла в сердце Исайи все еще свербило в ее сознании. Именно это мне и требовалось.

Я слегка отступила и нанесла удар, вложив в него всю свою силу. Лезвие меча пронзило ее шею сбоку, сильно и глубоко. Она издала ужасающий, тошнотворный вопль, от которого у меня по коже побежали мурашки, и сделала шаг в мою сторону. Я вытащила меч и нанесла новый удар. Она вцепилась руками в горло, колени у нее подогнулись. Я колола и рубила, с каждым разом меч все глубже погружался в шею. Отрезать голову оказалось труднее, чем я думала. К тому же меч наверняка был не просто старый, но и тупой.

Однако в конце концов у меня хватило здравого смысла понять, что она больше не движется. Голова лежала отдельно от тела, мертвые глаза смотрели на меня, как будто она не могла поверить в случившееся. По правде говоря, я и сама не могла. Кто-то вскрикнул, и, как это ни абсурдно, я подумала, что Елена. Потом я повела взглядом по комнате. В дверном проеме стояла Мия с выпученными глазами и совсем позеленевшая, как будто ее вот-вот вырвет. Где-то в глубине сознания сверкнула мысль, что она взорвала аквариум. Выходит, магия воды не совсем уж бесполезна.

Исайя, все еще вздрагивая, пытался подняться на ноги, но я оказалась рядом прежде, чем он сумел полностью распрямиться. Снова запел меч, каждый удар порождал боль и кровь. Сейчас я чувствовала себя опытным профи. Исайя упал на пол.

Перед моим внутренним взором стояло зрелище, как он ломает Мейсону шею, и я рубила, рубила — со всей силой, на какую была способна. Точно эти яростные удары могли изгладить из памяти ужасное воспоминание.

— Роза! Роза!

Сквозь пропитанный ненавистью туман я почти не обратила внимания на призыв Мии.

— Роза, он мертв!

Медленно, дрожа, я остановили руку и перевела взгляд на его тело — и на голову, лежащую отдельно. Мия была права. Он мертв. Совсем, совсем мертв.

Я оглянулась по сторонам. Кровь везде, но ужас гнусного зрелища сознание на самом деле не замечало. Мой мир сузился до выполнения двух простых задач. Убить стригоев. Защитить Мейсона. Все остальное находилось за пределами восприятия.

— Роза… — Мия дрожала, в ее голосе звучал страх, и боялась она меня, не стригоев. — Роза, нужно уходить. Пошли.

Я перевела взгляд на останки Исайи, несколько мгновений смотрела на него, а потом, все еще с мечом в руке, медленно сползла к телу Мейсона.

— Нет, — прохрипела я. — Не могу оставить его. Вдруг придут другие стригои. — Глаза горели, точно я отчаянно хотела расплакаться. А может, и не поэтому, не знаю. Жажда крови все еще бурлила во мне, жестокость и ярость — единственные эмоции, на которые я была способна.

— Роза, мы потом вернемся за ним. Другие стригои и впрямь могут прийти. Значит, нужно уходить.

— Нет, — повторила я, не глядя на нее. — Я не брошу его одного.

Свободной рукой я погладила Мейсона по волосам.

— Роза…

Я вскинула голову.

— Уходи! — закричала я. — Уходи и оставь нас в покое.

Она сделала несколько шагов вперед, и я вскинула меч. Она замерла.

— Уходи, — повторила я. — Найди остальных.

Мия медленно попятилась к двери, бросила на меня последний, отчаянный взгляд и выбежала наружу.

Наступила тишина. Я перестала изо всех сил стискивать рукоять меча, но не выпустила его из руки. Навалилась на тело Мейсона, положила голову ему на грудь, безразличная ко всему: к миру вокруг, к самому бегу времени. Может, прошли секунды, может, часы. Я не осознавала этого. Не осознавала ничего, кроме того, что не могу бросить Мейсона. Я пребывала в измененном состоянии — только оно позволяло мне хотя бы отчасти отгородиться от ощущения ужаса и горя. Мне не верилось, что Мейсон мертв. Мне не верилось также, что я сама породила смерть. Пока я отказывалась признавать и то и другое, мне удавалось обмануть себя, что ничего не произошло.